Я не люблю вспоминать первые годы в Израиле, они у меня ассоциируются с мамиными депрессиями, с болезнью папы, с чувством опустошённости, когда старая жизнь ушла безвозвратно, а новая ещё не наступила.
Отъезд готовился почти год, подготовка поначалу велась в тайне, родители пытались скрыть факт отъезда от моих школьных учителей, но тщетно, аттестат они мне всё равно подпортили. Папа приватизировал нашу квартиру (тогда уже это было можно), а потом продал её новому русскому за телевизор, видеомагнитофон, микроволновку и радиотелефон. Правда микроволновку украли по дороге, а за телевизор пришлось платить пошлину, ну и бог с ними.
После школы я не стала поступать в университет, а устроилась к маме в поликлинику в регистратуру, параллельно помогая родителям паковать багаж. Фактически я сама и запаковала все шесть ящиков, состоящих большей частью из книг и старого бабушкиного пианина, которые мы и привезли с собой. Все старинные бабушкины невывозные украшения папа заботливо уложил в старый пылесос, вместо мотора, а довоенное столовое серебро - в полости стремянки. Сейчас смешно об этом вспоминать, но тогда... И всё же все эти ухищрения оказались не нужны, таможенник оказался человеком любознательным и, обнаружив сверху Библию в картинках (новое только что вышедшее и очень красивое издание), вместо досмотра багажа, уселся её читать.
Ехали мы как раз в разгар Войны в Заливе. Из Петрозаводска - поездом до Москвы, где на три дня пришлось остановиться у папиной тёти. Все эти дни запомнились бесконечными посещениями многочисленной московской родни и гаданиями о том, куда же нас отправят. Возможность отправки в Израиль почему-то не рассматривалась, родственники наперебой высказывали самые различные предположения начиная от пересылки всех новых репатриантов в Америку и кончая почему-то Австралией.
Ехали вшестером: мама, папа, я, брат и бабушка с дедушкой. Мама была одета в две шубы, а я в шубу и пальто, к тому же в ручной клади мы несли дедушкину коллекцию марок, оцененную в десять тысяч рублей, которые надо было заплатить на таможне. Таможенники однако не обратили внимания ни на коллекцию, ни на деньги, и их пришлось перекидывать через забор провожавшим нас родственникам.
Ехали мы через Бухарест, где нас почти сутки держали в каком-то подобии общежития, пока наконец не погрузили в Эль-Алевский самолёт. Самое сильное и незабываемое впечатление - израильские солдаты с ружьями наперевес, оцепившие самолёт. Сразу появилось чувство заботы и защищённости.
Израиль встретил нас пальмами, таинственной надисью на иврите (как оказалось впоследствии "Брухим Ха-Баим Ле-Исраэль" - "Добро пожаловать в Израиль") и противогазами. Тут же в аэропорту научили как ими пользоваться, напоили соком и дали такси, на котором мы и доехали до папиной двоюродной сестры в Реховоте. У неё мы остановились на две недели. Они были в Израиле уже полгода (срок для нас внушительный), а троюродный брат уже даже поступил на мехину в университете (кстати, как раз он меня отвёл в Бар-Иланский университет и помог в оформлении документов, за что я ему очень благодарна).
Зима была странная, дождливая, очень похожая на карельское лето, тётя готовила салат оливье с макаронами, угощала нас невиданными до тех пор йoгуртами, селёдочной икрой и баклажанным салатом, а на рынке продавали виденные только на картинках кокосы с ананасами. После пяти вечера нужно было сидеть дома и ждать сирены, а потом забираться вдесятером в маленькую комнатку с обклеенными окнами и мокрой тряпкой под дверью. Бабушка ни в какую не соглашалась надеть противогаз, а родители чуть ли не каждый день доводили меня до истерики своими вечерними прогулками.
А потом был пурим и кончилась война, а потом были годы учёбы, сначала в ульпане, затем моё поступление в университет, папина учёба на учительских курсах (потому что патентоведы в Израиле должны иметь юридическое образование), мамины бесконечные экзамены сначала на подтверждение диплома врача, потом на специализацию.
Жизнь постепенно наладилась, в Израиле я познакомилась со своим будущим мужем (на самом деле немного раньше, но об этом в другой раз), здесь родились мои дети, здесь я выучилась и передо мной открылись ТАКИЕ возможности, о каких в России я и не мечтала.
Я очень благодарна родителям, решившимся на такое непростое предприятие. Я не люблю громких слов, но здесь мне хорошо, я люблю эту страну, чего и вам желаю.
